Едва наша страна перешла от изящного виртуала вроде улучшения инвестиционного климата и создания благоприятного имиджа к грубой реальности – производству нужных для жизни вещей – обнаружилась острейшая нехватка специалистов. Каких? Да всех! Поговорите с любым руководителем в реальном секторе: умелого работника любого профиля и уровня квалификации днём с огнём не сыщешь. Есть такая интеллигентская мифологема: заплати больше – и знающие, умелые, квалифицированные прибегут со всех ног, а «за три копейки» они работать не хотят. Не прибегут! Потому что их нет. Сейчас мы пришли к тому, о чём я часто писала лет десять назад: старые, ещё советские, специалисты ушли, а новые – не возникли.
Каких именно специалистов не хватает в нашем сельхозбизнесе? Прежде всего – механизаторов. Широкого профиля. Откуда они брались в прежнее время? Мальчишки летом постоянно крутились в мехмастерских, помогали, смотрели, что и как. В уборку работали «штурвальными» – помощниками комбайнёров – зарабатывали свои первые деньги. Были ОПК в школах, т.н. профдень, где школьники получали нужные сельские специальности, права тракториста-машиниста. Сровнялось тебе восемнадцать – можешь идти работать. В некоторых школах были комсомольские бригады, которые участвовали в каждой уборке. Многие, кто потом стал фермерами, получили высшее сельхозобразование – из тех ребят. Остаться в станице или уехать – такой вопрос для них не стоял: они уже пустили свои молодые корешки в родную землю.
Из этих ребят могут получиться и агрономы. Агроном не может быть городским: он должен вырасти на земле, знать каждое поле, особенности местного микроклимата, главное – сызмальства впитать сельскую атмосферу. Потом поехать поучиться – и вернуться на своё поле. Мысль о том, что кто-то городской поедет на село и будет работать – утопия, которую следует отбросить. Ещё в 1960-е годы прошлого века Юрий Нагибин написал рассказ «Слезай, приехали…» про несчастную девушку-горожанку, которую угораздило выучиться на агронома, посланную по распределению в колхоз.
Сейчас старая система подготовки и, главное, воспитания сельских тружеников порушена, надо создавать новую. Если её не будет – не будет и сельских тружеников. Дело в том, что начать работать на земле надо лет в 12, потом – поздно. В каждом деле, видимо, есть определённый возраст старта: пропустишь – не воротишь. Для музыки и балета – это лет 5-6, для математики – лет 12, так же и для сельской работы. У нас в Сальске есть сельхозтехникум, Сальский аграрно-технический колледж, выпускники которого до села не доходят: разбредаются по дороге. Я задавалась вопросом: почему? Во многом потому, что поздно начали. Наша теперешняя школа даёт так называемые «знания» – отвлечённые и схоластические, применимые разве что для тестов ЕГЭ или ОГЭ. Если мы хотим получить в достаточном числе сельских специалистов, нам надо учить и воспитывать их именно как будущих тружеников села, а не неких «общечеловеков», как сейчас. Сейчас создаются агроклассы, это неплохо. Главное, чтобы это не была схоластика у компьютера, а живое дело, руками.
Вообще-то вопрос этот давний: готовить ребёнка к какому-то определённому труду или преподавать ему «взгляд и нечто», а потом он сам разберётся. Ещё до Октябрьской революции начался и продолжался все 20-е годы спор между «школой жизни» и «школой знаний». Популярнейший до революции публицист Михаил Меньшиков писал в статье «Бессословная школа», что ребёнок должен вырасти в атмосфере определённого труда, тогда он укоренится в жизни и с лёгкостью найдёт себя, а не будет бездельно болтаться по жизни, становясь то ли Обломовым, то ли революционером-нигилистом. Горячей сторонницей «школы жизни» была, между прочим, Надежда Константиновна Крупская. Победила «школа знаний», копировавшая дореволюционную гимназию, а Крупскую «задвинули».
Мне привелось беседовать со старшеклассниками нашей станичной школы об их планах на будущее: дело в том, что мы намереваемся сами для себя готовить механизаторов. Все нацелены на среднее специальное образование (боятся ЕГЭ) и городские профессии: медсестра, учительница начальных классов. Мальчишки говорили: отслужим в армии, а там видно будет. А потом в частном порядке я узнала: подлинная мечта многих, если не большинства – это карьера топового блогера: покривлялся немного на камеру – и деньги рекой. Я спросила, много ли таких в нашей станице. Ответ не удивил: ни одного. Но мечта есть, и это громадный современный соблазн. Противостоять ему может только ранний и устойчивый трудовой, профессиональный интерес.
«Литературная газета» (№ 14 10 апреля 2025 г.)
